Юбилей уже послезавтра, дальше тянуть нельзя. Наряд, прическу и остальной марафет оплатит босс, меня это никоим образом не тревожит – в конце концов, я и не горела желанием туда отправляться, так ему и нести затраты. Потому я получила возможность улаживать остальные дела. Долго настраивалась на звонок Галине, однако меня отвлек неожиданный гость.

Открыв дверь, я с удивлением отступила, пропуская Сережку внутрь. Он был заметно выпившим, чего раньше за ним не водилось. Но не так, чтобы лыка не вязать и плохо соображать. Вполне возможно, что опьянение понадобилось ему только для того, чтобы набраться храбрости, но не лишить рассудка.

– Ты одна? – поинтересовался вместо приветствия.

– Конечно. Проходи. Ничего не случилось?

Он раздраженно махнул рукой и, не разуваясь, прошел в комнату и рухнул на старенький диванчик.

– Почему же «конечно»? Вообще-то, было бы вполне естественно, если бы у тебя кто-то был.

– С чего ты взял?

Я ощущала его злость кожей, но сама старалась говорить спокойно. В конце концов, Сережка мне не чужой человек. И вряд ли наше расставание, особенно отсутствие конкретных причин, могло ему дать все ответы.

– То есть никого у тебя нет? – Сережка прищурился. – И не было?

Я не ответила. Врать не хотелось. Еще сильнее не хотелось причинять ему лишней боли. Но Сережка вскочил и заговорил громче, будто бы озвучивая давно прокрученную в голове мысль:

– Тогда это бред какой-то, Карина! Бред, слышишь? У нас с тобой все было отлично! Я просто не могу понять, что сделал не так!

– Ты… Сереж, ты ничего не сделал, – я произносила слова мягко. – Просто в один момент я поняла, что не люблю тебя.

Он снова ошарашенно развел руки в стороны, словно просил у кого-нибудь поддержки, объяснений.

– Почему? И что это значить – любить? Разве это не обычная гармония, когда двум людям вместе лучше, чем по отдельности? Разве у нас с тобой было не так?

– Было так, – признала я. – Но мне чего-то не хватало. Сереж, да пойми же ты, что если бы я вышла за тебя замуж, то потом стало бы еще хуже! Не потому что ты плохой, а потому что мне чего-то не хватало – и я обязательно пошла бы это искать. Можешь думать обо мне что угодно – легкомысленная, глупая, не умеющая ценить важное или адреналиновая наркоманка. Все отчасти правда. И наша семья не была бы счастливой. Вот я и решила разорвать до того, как мы примем действительно серьезные решения.

Сережка смотрел на меня пристально, чуть склонив голову набок. И уже не выглядел пьяным, его выдавал только запах. Рассуждал он определенно здраво:

– Карина, а я вижу все иначе. Это нормальный психоз перед важными решениями, он случается почти со всеми людьми. Закономерный спад сил, депрессия, переоценка, этап, который нужно просто пережить и дождаться очередного подъема. Но только не сжигать мосты, как делаешь ты. Я вот что предлагаю – остыть и подумать. Именно так поступают взрослые люди.

Он был прав. Просто о самой главной причине не знал. И все это время наверняка ждал, когда я одумаюсь и приду к нему, уже с готовыми выводами. Он бы принял, не стал бы осуждать, потому что уже придумал моему поведению объяснения. Но дело-то в том, что за весь период нашей разлуки я о нем почти и не вспоминала! Грустила только поначалу, но слишком быстро растворилась в других эмоциях. А он ждал. И, не дождавшись, пришел сам. Сейчас я снова отговорюсь всё тем же – и Сережа решит, что просто недостаточно времени прошло. И снова примется ждать. А потом опять явится спросить, не повзрослела ли я. И эта мучительная тягомотина может продолжаться очень долго, если не годами, разрушая его жизнь. Вот примерно к чему приводит даже маленькая ложь.

Если что-то нужно отрезать, то рука не должна дрожать. Именно в этом и есть сострадание, именно так следует поступать с людьми, которым не желаешь зла. Я приподняла подбородок, посмотрела ему в глаза и сказала прямо:

– Нет, Сереж. Подумать и остыть не получится. Потому что дело в другом. Я влюбилась в другого мужчину, ты был прав в предположениях. И влюбилась так сильно, что просто не смогла бы оставаться с тобой рядом, даже если бы считала это самым правильным.

Он мгновенно растерял весь запал, даже огонек в глазах потух:

– Кто?

– Неважно, ты сам понимаешь. Важно, что ничего серьезного у нас с ним нет. Я не выйду за него замуж, не нарожаю кучу детей. Я просто влюбилась. Он даже не догадывается об этом.

– Не взаимно? – выдохнул Сережка.

– Да, – признала легко. – Но когда это произошло, то поняла – замуж я буду выходить за человека, который вызывает во мне такие эмоции. Потому не жди. И уж точно не ищи причины в себе. Если бы в тебе был хоть один существенный недостаток, то мне было бы куда легче разорвать наши отношения раньше.

– Все-таки кто? Говори уж, раз начала откровенничать.

Я думала полсекунды, ведь теперь не сомневалась – хватит уже изворачиваться, я этим только продлеваю его агонию:

– Данилин, Александр Дмитриевич. Я видела его давно возле твоего офиса. Помнишь, я даже на собеседование к нему приходила?

Сережка глянул на меня, будто не поверил. Но видя мой прямой взгляд, осознал и выпалил:

– Да ты с ума сошла! Хоть представляешь, в каких кругах он вращается?

– Понимаю. И все знаю. Говорю же, дело не в том, что я отказалась от тебя ради него, а в том, что поняла каково это – влюбиться по-настоящему. И я хорошо представляю, что это неприятное чувство скоро пройдет, это как в актера в фильме влюбиться. Но было просто нечестно оставаться при том с тобой.

– Нечестно… – повторил он эхом. – Какая же глупость, Карин…

– Знаю. Лучше тебя знаю.

Он будто бы стал меньше. Плечи опустились, взгляд бессмысленно блуждал по стенам. Хотел что-то сказать, но осекся. Потом выругался матом, но без особой эмоциональности, и вылетел за дверь.

Вот теперь я ощутила, что все сделала правильно. Сережка ведь в самом деле отличный парень, чем быстрее он окончательно оторвется от меня, тем скорее его ждет счастье – совсем другое, настоящее. Быть может, только тогда он поймет то, что я сегодня пыталась ему объяснить. Вроде бы камень с души упал, стало морально легче, но настроение понизилось еще на несколько градусов. Этот трудный разговор добавил в общую картину еще пару серых красок – я видела в глазах Сережки жалость. Целую секунду он жалел меня – надо же было так вляпаться, до такой непроходимой глупости. И в чем он не прав?

А разговор с Галей, тоже не из простых, до сих пор маячил впереди и положения моего не облегчал. И ничего страшного, если я поговорю с ней завтра.

У меня точно началась черная полоса, один сложный разговор за другим. Когда добиралась на работу, возле знакомых ворот разглядела знакомую кислотную тачку. Лёха сидел на капоте и призывно махал мне рукой.

Вздохнула, но подошла, попутно отметив, что сияющий придурок сегодня сияет не так яростно.